Как известно, император Николай I очень трепетно относился к памяти своего отца, Павла I. Недавно проведенное изучение хранящегося в Российском Государственном Историческом архиве т. н. «дела Перемутина и Филатова»[1] и предметов фонда Оружия ГМЗ «Гатчина» позволило выявить иллюстрирующий это эпизод.

Интерес Николая I к предшествующей эпохе проявлялся по-разному, и был особенно заострен на столь милой императору военной стороне жизни. Не случайно именно в Николаевское царствование выходят первые исследования, посвященные армии Павловского времени, в том числе и Гатчинским войскам[2]. Возможно, именно ознакомление императора с материалами изданной в 1835 г. книги «Сведения о Гатчинских войсках» (экземпляр которой хранился в том числе и в Гатчинском дворце) побудили его примерно в середине 1840 г. задастся вопросом — остался ли на тот момент в живых кто-либо из тех, кто проходил службу при Великом князе Павле Петровиче в Гатчинских войсках. Был направлен соответствующий запрос, и к октябрю 1840 г. выяснилось, что действительно, такие люди есть, их осталось всего двое, а именно унтер-офицеры Иван Филатов и Никита Перемутин. Службу свою они проходили в гренадерском Его Высочества батальоне Гатчинских войск, Никита Перемутин — в должности барабанщика. Здесь, пожалуй, будет уместно рассказать об этой воинской части подробнее.

История батальона Его Высочества Гатчинских войск началась в 1783 г., когда для несения караулов при Павловском и Каменноостровском дворцах Великого Князя Павла Петровича были сформированы две команды, по 30 человек каждая, составленные из чинов балтийских флотских батальонов, подчиненных Павлу как Генерал-Адмиралу. Численность команд постепенно росла, и в 1785 г. они составили уже роту, в 1786 г. — три роты, а 20 мая 1788 г. был сформирован пятиротный батальон, названный батальоном Его Императорского Высочества[3]. Вскоре батальон получил боевое крещение, приняв участие в Русско-шведской войне 1788-1790 гг. Воевал батальон неплохо. Присоединенный к флотским галерным батальонам, он принял участие в Роченсальмском морском сражении 13 августа 1789 г., в результате которого гребная флотилия под командованием контр-адмирала К. Г. Нассау-Зигена разгромила шведскую эскадру адмирала Эверсверда. Все нижние чины получили медали «На заключение мира со Швецией», а непосредственным участникам Роченсальмского боя была, кроме того, пожалована медаль «За храбрость на водах финских августа 13 1789 года».[4]

По восшествии Павла I на престол в ноябре 1796 г. батальон Его Императорского Высочества Гатчинских войск был влит в состав Лейб-Гвардии Преображенского полка[5].

Нужно сказать, что численность подразделений Гатчинских войск, в том числе и батальона Его Высочества, была невелика. Так, согласно списку, приведенному в «Сведениях о Гатчинских войсках» и относящемуся к октябрю 1796 г., в батальоне числилось 12 офицеров, 28 унтер-офицеров, 13 музыкантов, 202 рядовых и 11 нестроевых, всего 266 человек[6].

Подробности службы Перемутина и Филатова нам неизвестны, кроме того, что Филатов, как и остальные солдаты батальона его Высочества, впоследствии числился в Лейб-гвардии Преображенском полку. На 1840 год унтер-офицеры Перемутин и Филатов проживали в Гатчине (по данным списка жителей города за 1810 г. Иван Филатов жил в доме № 7 по Загвоздкинской улице[7]), при этом, как тогда же выяснилось и было доведено до сведения императора, не получали пенсиона. Тут же, 22 октября по высочайшему повелению им была назначена пенсия от Кабинета по 150 рублей серебром[8]. Однако этим участие Николая I в судьбе бывших «гатчинцев» не ограничилось. 9 ноября 1840 года на имя действительного статского советника Ивана Васильевича Томилова (ранее служившего квартирмейстером в Лейб-гвардии Гусарском полку) от министра императорского двора князя Петра Михайловича Волконского пришло следующее распоряжение:

«Государю Императору угодно, чтобы двое унтер-офицеров, уволенных в отставку из батальона Его Императорского Высочества бывших Гатчинских войск, одеты были по существовавшей в том батальоне форме, точно так, как показано на рисунке № 1 препровождаемого при сем собрания рисунков и планов; приведение сего в исполнение Его Величество высочайше повелеть соизволил поручить Вашему Превосходительству…»[9].

К исполнению монаршей воли необходимо было отнестись со всей возможной серьезностью, ведь Николай I отличался особой требовательностью к соблюдению военной формы, так что в дело обмундирования отставных унтеров помимо министра императорского двора был посвящен и тогдашний директор города Гатчины генерал-майор Рооп. 13 ноября 1840 года Перемутин и Филатов были отправлены в Петербург в распоряжение И. В. Томилова. Пренебрегать мелочами было нельзя, и в архивном деле в переписке Томилова с министром императорского двора от 16 ноября 1840 г. сохранилось, в частности, такое уточнение: «Служившие в Гатчинских батальонах унтер-офицеры Перемутин и Филатов, находясь там в Гренадерском Его Высочества батальоне, имели на мундирах петлицы из золотого галунчика видом топориков с переди на полах и рукавах по две и сзади на конце спины по одной, и всегда носили гренадерские шапки; в прочих мушкетерских батальонах петлицы были из шерстяного басона в форме остроконечные и употреблялись шляпы»[10]. Ответ князя Волконского гласил: «… высочайше повелено сделать гренадерские шапки, а на мундирах нашить петлицы в виде топориков из золотого галуна»[11]. Таким образом, не только министр императорского двора, но и сам император решал вопрос о петлицах и гренадерских шапках для двух отставных унтеров!

Материалы архивного дела сохранили любопытные подробности о ценах того времени на обмундирование и проживание в столице Российской империи. Мундиры обошлись в 24 рубля 95 копеек (из этой суммы сама работа стоила всего 2 рубля — по рублю за мундир), камзолы стоили 4 рубля 11 копеек (из них работа — по 30 копеек за камзол), штиблеты — 6 рублей 67 копеек, башмаки 6 рублей 20 копеек (из них по 25 копеек — за чистку), тесаки с ножнами и темляками 11 рублей 70 копеек, портупеи 7 рублей 20 копеек, трости 5 рублей 70 копеек, перчатки 2 рубля 85 копеек, штаны — 8 рублей 56 копеек, гренадерские шапки 12 рублей 83 копейки, галстуки с манишками 1 рубль 42 копейки. Отдельно хочется обратить внимание на цену париков, необходимых для парадной формы Павловского времени — они были оценены в 50 рублей (один парик дороже двух мундиров!), при том, что на питание Перемутина и Филатова в Петербурге уходило 50 копеек в день[12].

Почти месяц продолжались мероприятия по обмундированию Перемутина и Филатова, и 11 декабря 1840 г. в 11 часов они должны были предстать «при всем параде» перед министром императорского двора князем Волконским[13]. Тот, по-видимому, остался доволен внешним видом «гатчинцев», за исключением разве что их головных уборов — тех самых гренадерских шапок. Вероятно, их изготовили не совсем надлежащим образом, поскольку 12 декабря 1840 г. было сделано распоряжение выдать унтерам гренадерские шапки из Санкт-Петербургского арсенала[14]. Видел ли их после этого сам Николай I, в архивном деле не сообщается, но, скорее всего, видел и не нашел изъянов в их внешнем облике, потому что уже 14 декабря 1840 г. Перемутин и Филатов вернулись в Гатчину, о чем генерал-майор Рооп не преминул рапортовать князю Волконскому[15].

За успешное выполнение своего важного задания действительный статский советник Томилов был пожалован перстнем с сапфиром и бриллиантами стоимостью 426 рублей 80 копеек серебром (при том, что все затраты на Перемутина и Филатова вылились в сумму 169 рублей 69 копеек серебром, которые Томилову тоже возместили)[16]. Вскоре после этого в Гатчинский дворец были привезены и помещены в кабинете Николая I книга «Сведения о Гатчинских войсках» и следующие к ней рисунки и планы, которыми Томилов и его помощники, несомненно, руководствовались при создании заново «гатчинской» формы[17].

Внимание Николая I к «гатчинским ветеранам» оказалось как нельзя более своевременно — уже 5 марта следующего, 1841 года директор города Гатчины Рооп сообщал князю Волконскому, что 27 февраля Никита Перемутин умер и был похоронен как солдат, в той самой «новой старой» форме гренадерского батальона Его Высочества Гатчинских войск. Однако его гренадерская шапка, парик, перчатки, трость и тесак с портупеей не были вложены в гроб, и решение по ним снова должно было приниматься на высшем уровне. 7 марта 1841 года Николай I распорядился, чтобы эти вещи были переданы в Гатчинский арсенал и при них была бы отметка, к какому батальону Гатчинских войск они относились[18].

Когда ушел из жизни Иван Филатов, у нас сведений нет, но похоронен он был так же, как и Перемутин, в «гатчинской» форме, потому что тот же набор его вещей (гренадерская шапка, парик, перчатки, трость, тесак с портупеей) оказался в Оружейной галерее Гатчинского дворца, как фиксирует Опись 1862 г.[19]

Возможно, именно об Иване Филатове сохранились сведения в мемуарах А. В. Эвальда: «… когда император Николай Павлович приезжал осенью в Гатчинский дворец, то к нему должен был являться старый инвалид, служивший при Павле, и я не раз видел, как он, бывало, опираясь на костыль, плетется ко дворцу, одетый в свою древнюю Павловскую форму, а жена его, такая же старуха, несет за ним ружье.

Оба согбенные старца еле двигают дрожащими ногами, но обязательно бредут к царю, который умел их обласкать, одарить и своим высоким вниманием осветить и согреть последние дни этих людей прошлого столетия. Когда на плацу перед дворцом происходило открытие памятника Павлу, то первым часовым к нему поставлен был этот самый старый инвалид, а его сменил покойный цесаревич Николай Александрович, бывший тогда еще ребенком»[20].

Интересно отметить, что в 1851 году, во время церемонии открытия памятника Павлу I на плацу Гатчинского дворца были задействованы солдаты, одетые в форму различных подразделений Гатчинских войск. Заниматься же их обмундированием было вновь поручено уже опытному в этом деле действительному статскому советнику Ивану Васильевичу Томилову, с чем он опять успешно справился, поскольку в награду за труды ему пожаловали еще один бриллиантовый перстень, на этот раз с императорским вензелем[21].

Какова же была судьба вещей последних гатчинских гренадеров, Перемутина и Филатова, в Оружейной галерее дворца? Можно сказать, что они занимали почетное место среди остального размещенного в ней оружия — несомненно, именно их мы можем видеть на фотографии, сделанной до 1941 г., висящими на торцевой стене галереи у двери в Предовальную комнату. На момент инвентаризации 1938 г. из них сохранились гренадерские шапки, тесаки с портупеями, трости и пара перчаток (судьба другой пары перчаток и париков пока неясна). Из них в 1941 году не были эвакуированы и ныне считаются утраченными только гренадерские шапки. Трости и пара перчаток ныне хранятся в собрании ГМЗ «Павловск»[22], а два тесака с портупеями находятся в фонде Оружия Гатчинского дворца-музея.

Несмотря на то, что в собрании оружия ГМЗ «Гатчина» сейчас хранятся 11 однотипных тесаков, относящихся к комплектам форм Гатчинских войск, а еще 15 выбыли из коллекции за период Великой Отечественной войны, мы с полной уверенностью можем сказать, что тесаки Перемуитна и Филатова имеют инвентарные номера ГДМ-1084/1,2,3-IX и ГДМ-1085/1,2,3-IX. Причин для такой уверенности несколько.

Тесаки, гренадерские шапки и трости
унтер-офицеров Перемутина и Филатова
в Оружейной галерее


Тесак с ножнами и портупеей инв. № ГДМ-1084-IX

Прежде всего обращает на себя внимание, что в Описи Генеральной инвентаризации Гатчинского дворца музея 1938-39 гг. (далее — Опись 1938 г.) из всех тесаков от униформ Гатчинских войск только тесаки с современными номерами ГДМ-1084/1,2,3-IX и ГДМ-1085/1,2,3-IX числятся и описываются вместе с ножнами и портупеями (№№ по Описи 1938 г. г-30929 и г-30930 соответственно), а все остальные тесаки — только вместе с ножнами, отдельно от портупей. В Описи 1938 г. описания данных тесаков идут среди описаний двух гренадерских шапок (№№ г-30927, г-30928), двух тростей (г-30931, г-30932) и пары перчаток (г-30933), при этом отмечается, что одна из гренадерских шапок и пара перчаток имеют номера Гатчинского дворцового правления - № 27 и № 29 соответственно, а именно под этими номерами гренадерская шапка и перчатки числятся в Описи 1862 г. как принадлежавшие Перемутину и Филатову[23]. Сами портупеи на рассматриваемых нами тесаках (№№ ГДМ-1084/1,2,3-IX и ГДМ-1085/1,2,3-IX) имеют характерные сгибы и трещины на лаковом покрытии, указывающие на то, что они очень долго находились в сложенном состоянии, то есть не были надеты на манекены (так в 1930-е гг. в Гатчинском дворце экспонировались большинство других тесаков Гатчинских войск), а либо где-то лежали, либо висели, закрепленные на стене. Кисти на темляках этих тесаков одинаковые, что свидетельствует в пользу принадлежности их владельцев к одному подразделению или об их одинаковом звании. Кроме того, ножны этих двух тесаков заметно отличаются от остальных по цвету — использованная для них кожа темно-коричневая, в то время как на всех прочих она светло-коричневая, что явно свидетельствует о том, что их делали в разное время. Таким образом, кажется совершенно обоснованным считать, что именно тесаки с номерами ГДМ-1084/1,2,3-IX и ГДМ-1085/1,2,3-IX были изготовлены для последних гренадеров батальона Его Высочества Гатчинских войск. Вместе с тем, сказать, какой из них принадлежал Перемутину, а какой Филатову, невозможно.