После освобождения пригородов Ленинграда в январе 1944 года со всей остротой встал вопрос о путях повторной музеефикации пригородных дворцов-музеев. Идеи были различны но, к сожалению, теоретические построения в данном случае не играли ведущей роли. Направления и способы музеефикации целиком зависели от политики государства: отношения властей к будущему дворцово-парковых ансамблей. Это ярко проявилось на Научно-технической конференции, посвященной вопросу реставрации пригородных дворцов, проходившей 21-22 марта 1944 года. В работе конференции приняли участие ведущие архитекторы и сотрудники музеев Ленинграда. Целевая установка, которую озвучил председатель конференции Николай Николаевич Белехов, была предельно ясна — пригороды должны стать базой отдыха трудящихся. Проблема заключалась в том, что под этим понимать. То ли, по выражению Белехова, «непосредственные дома отдыха», то ли музеи, то ли сочетание того и другого. При этом, весьма показательна реплика Н. Н. Белехова, когда речь зашла о возведении крыши над Екатерининском дворцом: «Если помещение предназначается под дом отдыха, то крыша будет в этом году, а если только для хранения — это нецелесообразно»[1]. Основными докладчиками на конференции были архитектор Александр Петрович Удаленков и один из старейших и известнейших музейных работников Ленинграда Владимир Кузьмич Макаров.
На фотографии: Ковровый кабинет Музея
художественного убранства русских дворцов
конца XVIII и начала XIX веков в Павловском
дворце с гобеленом «Дамы служат
Дон-Кихоту» из собрания Гатчинского
дворца-музея. Фото 1966 года. Архив КГИОП.

Позитивным итогом конференции стало единодушное мнение о том, что пригородные дворцы должны вновь стать музеями, за исключением Александровского дворца. Причины такого решения поясняет в своем выступлении А. П. Удаленков: «Я не считал возможным при той системе музеев художественной культуры организовывать какой-то музей бытовой. <…> Почему мы должны создать бытовой музей Николая II. Я не вижу к этому предпосылок. Я считаю, что Александровский дворец прекрасен в своих формах — это лучшее здание Кваренги, но как бытовой дворец он потерял смысл»[2].

На конференции прозвучало предложение об использовании Александровского дворца в качестве основной базы для Центрального хранилища музейных фондов пригородных дворцов-музеев, идею создания которого еще в феврале 1944 года выдвинула Евгения Леонидовна Турова — в тот момент директор дворцов-музеев города Пушкина. Анна Ивановна Зеленова в письме Анатолию Михайловичу Кучумову от 14 февраля 1944 года замечает: «У Жени родилась «спасительная» идея использовать и приспособить А[лександровский] Д[ворец]-М[узей] под хранилище всех наших уцелевших и собираемых муз[ейных] ценностей…»[3]. Эту мысль Е. Л. Турова более полно высказывает в своем выступлении на конференции: «Для того, чтобы обеспечить возможность открытия дворцов и павильонов, необходимо серьезно говорить о работе по огромной коллекции вещей, которая находится в тылу и частично в Ленинграде. Нужно подготовить все эти вещи, а для этого нужна большая работа и главным образом помещение, которого нет в Ленинграде. <…> Единственным помещением, относительно свободным является Александровский дворец в своей немузейной части. В других пригородах нет соответствующего помещения»[4]. Это мнение поддержала главный хранитель Петергофских дворцов Марина Александровна Тихомирова: «Вопрос об Александровском дворце нужно поднять, как о соединенном хранилище ценностей для всех пригородных дворцов. В Петергофе, например, нет помещения для хранения, а Александровский дворец может быть приспособлен под временное хранилище»[5]. Практическим воплощением этой идеи занялся А .М. Кучумов после своего возвращения в Ленинград из Новосибирска 11 апреля 1944 года. В тот момент он соединил в своих руках сразу три должности: директора и главного ученого хранителя Ленинградского Музея хранилища пригородных дворцов-музеев, а также Заведующего отделом Музеев и Памятников Управления по делам искусств Ленинграда[6]. Спустя два месяца после конференции он сообщает жене (в письме от 17 июня 1944 года), что «разработал проект организации Центрального хранилища после реэвакуации в Александровском дворце, выступал с докладом на Музейном совете. Одобрен всеми единогласно... От Фармаковского, Макарова, Кверфельдта и Доброклонского получил письменные заключения. Теперь пошлю в Ленсовет на утверждение...»[7].

В итоге 10 мая 1945 года приказом по Управлению культурно-просветительными предприятиями Ленсовета был образован новый музейный комплекс — Центральное хранилище музейных фондов пригородных дворцов-музеев г. Ленинграда. Его история достаточно хорошо известна, в частности подробно изложена в статье Валерии Афанасьевны Беланиной[8], поэтому хочется обратить внимание только на один факт. Центральное хранилище не совсем отвечало своему названию. Конечно, его главной задачей (особенно на первых порах) было хранение и собирание музейных предметов. Но это был настоящий музей, осуществлявший интенсивную выставочную деятельность. Первая выставка открылась уже 9 июня 1946 года. Примечательно, что она воспроизводила убранство интерьеров Екатерининского, Петергофского и Гатчинского дворцов[9]. В 1952 году было утверждено новое Положении о Центральном хранилище, в котором отмечается, что оно «является музеем I категории и культурно-просветительным учреждением, ставящим своей задачей хранение, изучение и экспонирование художественных исторических коллекций бывших пригородных дворцов-музеев»[10]. В Положении были перечислены здания Центрального хранилища. Это — Камеронова галерея, павильон «Агатовые комнаты», бывшая «Знаменская церковь» в городе Пушкине, а также здание, «арендуемое, согласно заключенных договоров»[11].

Весьма характерно, что в этом Положении нет никакого разделения на отдельные фонды Петергофа, Гатчины, Павловска или Царского Села и даже упоминания о происхождении коллекций. Политика централизации фондов проводилась очень жестко, и зачастую возникали конфликты с сотрудниками дворцов-музеев, которые пытались оставить некоторые предметы у себя, так как пригородные дворцы по мере возможности также вели экспозиционно-выставочную работу.

Таким образом, в создании и деятельности Центрального хранилища своеобразно воплотилась идея «Музея пригородов», автором которой являлся А. М. Кучумов. Впервые упоминания о ней встречаются в письме А. И. Зеленовой А. М. Кучумову от 25 февраля 1944 года: «Идею «Музея Пригородов» считаю прекрасной и честно предупреждаю, что краду ее для ближайшего же веского совещания...»[12].

Более развернуто эта идея изложена в письме А. М. Кучумова А. И. Зеленовой, датированном 14 марта 1944 года: «Из крупинок будет складываться то... что когда-то называлось парками и Музеями Павловска, Петергофа, Пушкина и Гатчины. Годы большого упорного труда..., а пока [ключевое слово!!! Выделено мной — В. С.] должен быть Музей, который показал бы былую красоту этих парков, замечательные сокровища Музеев-дворцов, созданных русским народом при участии талантливейших мастеров прошлого. Этот Музей Пригородов (один большой, а не несколько) должен быть в тоже время своего рода институтом, который будет вести разработку всех материалов к реставрации, руководство этими работами. Все материалы (даже из других Музеев как Эрм[итаж] или Русский) должны быть сосредоточены в этом Музее»[13]. По мысли А. М. Кучумова для этой цели мог бы быть использован Александровский дворец. Причем, что чрезвычайно важно, А. М. Кучумов наряду с чисто научными, музейными целями высказывает и практические соображения. Он пишет: «Уже само существование такого Музея оградит наше собрание от посягательств «завидных дядей и тетей», а их не мало...»[14]. Речь идет о том, что создание такого музея воспрепятствует распылению кол-лекций пригородных дворцов. А такие посягательства были, особенно со стороны московских музеев.

В 1951 году происходит знаковое и без всякого преувеличения трагическое событие: два пригородных дворца-музея — Гатчинский и Александровский были переданы военно-морскому ведомству. Причем произошло это по причинам не связанным с сохранностью дворцов или их коллекций. Александровский дворец был наименее пострадавшим дворцом — единственным избежавшим пожара. Сохранность Гатчинского дворца оценивалась на уровне Павловского и гораздо лучше Петергофского и Екатерининского. Что же касается коллекций, то проведенная в 1950 году инвентаризация фондов Центрального хранилища показала, что в наличии на тот момент имелось 15878 предметов из довоенной коллекции Гатчинского дворца-музея и 7 700 предметов Александровского дворца. Для сравнения: из коллекций Павловского дворца сохранилось 13 398 предметов, Екатерининского — 11 962, Петергофского дворца — 14 500 предметов. Предметов исторической коллекции Гатчинского дворца сохранилось больше, чем в любом другом пригородном дворце г. Ленинграда[15]. Хотя в процентном отношении лучше всего, безусловно, были представлены коллекции Павловского дворца — более 60% (до войны на учете находилось 22 133 предмета), в то же время в Гатчине — 29,3% из 54 030. Сложнее дело обстояло с Александровским дворцом, где сохранилось чуть больше 25% исторических коллекций (на 1941 год числилось 30 382 предмета)[16]. Даже такой сравнительно низкий процент не являлся непреодолимым препятствием для воссоздания исторических интерьеров как Гатчинского, так и Александровского дворцов, сохранения их индивидуальности, поскольку в основном были утрачены предметы коллекций, которые могли быть восполнены путем подбора аналогов, закупки или (как крайний случай) путем воссоздания.

К середине 1950-х годов становится очевидным, что «явным лидером» в плане реставрации здания является Павловский дворец и его открытие как музея в кратчайшие сроки наиболее реально.

Эти два обстоятельства привели к тому, что идея «Музея пригородов», которая сначала трансформировалась в создание Центрального хранилища, теперь получает новое воплощение — Музей художественного убранства русских дворцов. В марте 1956 года было подготовлено письмо в Совет Министров Российской Федерации за подписью Начальника Управления Культуры Ленгорисполкома Владимира Антоновича Колобашкина, в котором в частности говорилось: «Как известно, Дворцы-музеи в гор[одах] Гатчина и Пушкин (Екатерининский и Александровский) находятся в ведении Военно-Морского Министерства и восстановление их как музеев в ближайшие годы совершенно нереально, а в Большом Дворце гор[ода] Петродворца, по имеющемуся правительственному решению, намечено к восстановлению только шесть музейных залов.

Из числа всех дворцовых музейных зданий, находящихся в ведении Управления Культуры Ленгорисполкома Дворец-музей в гор[оде] Павловске является единственным, восстановление которого наиболее близко к окончанию и где в ближайшие два-три года могут быть полностью раз¬мещены и выставлены для обозрения фонды Центрального хранилища пригородных Дворцов-музеев г. Ленинграда.

После того как для музея г. Петродворца и дирекции Летнего сада будут использованы музейные предметы 1-ой половины XVIII века, наибольшую часть музейных ценностей Центрального хранилища составят предметы конца XVIII и первой половины XIX века, вывезенные в свое время главным образом из Павловского и Гатчинского Дворцов-музеев, а также частично из Екатерининского и Александровского Дворцов г. Пушкина. Предметы эти и по времени, и по характеру своему полностью соответствуют архитектурно художественному убранству музейных залов Дворца в гор[оде] Павловске. <…>

В связи с вышеизложенным Управление Культуры считает целесообразным передать хранение музейных ценностей и штаты Центрального хранилища музейных фондов в ведение Дирекции Дворцов-музеев и парков гор[ода] Павловска. <…>

Это позволит за короткий срок в ближайшие годы создать ценнейший по художественной значимости музей с экспозиционной площадью 5 тыс. кв. метров, составляющий единый ансамбль с парком площадью 600 га (Музей Художественного убранства русских дворцов конца XVIII и первой половины XIX веков).

Такой Музей, сочетающий в себе высоко художественную отделку залов архитектуры русского классицизма с уникальными предметами прикладного искусства, в значительной мере восполнит утрату других пригородных [выделено мной — В. С.] Дворцов-музеев Ленинграда.

Художественная и познавательная ценность этого Музея будет представлять интерес не только для широких масс трудящихся нашей страны, но и для многочисленных туристов зарубежных стран, которые при осмотре всемирно известного художественного ансамбля Дворца-музея восстановленного после войны, смогут с очевидностью убедиться, с какой заботой охраняется и восстанавливается в нашем государстве культурное наследие прошлого». <…>

И далее следует просьба «вынести решение о слиянии Центрального Хранилища музей-ных фондов пригородных Дворцов-музеев г. Ленинграда с Дирекцией Дворца-музея и парка г. Павловска в единую «Дирекцию парка и музея художественного убранства русских дворцов конца XVIII и первой половины XIX веков» — и числить Музей и парк в г. Павловске как единый художественно-музейный комплекс»[17].

Эта просьба получила положительный отклик и 4-го июля 1956 года выходит Постановление Совета Министров РСФСР, где в частности говорилось: «Принять предложение Министерства культуры РСФСР о реорганизации музеев». Согласно этому постановлению Государственное центральное хранилище музейных фондов пригородных музеев г. Ленинграда и Павловский дворец-музей в г. Павловске преобразуются в «Павловский парк и музей художественного убранства русских дворцов конца XVIII и первой половины XIX веков».

Спустя две недели 17 июля 1956 года проводится совместное совещание сотрудников Павловского дворца-музея и Центрального хранилища музейных фондов, посвященное обсуждению профиля Павловского дворца-музея и тематического плана экспозиции в восстановленных залах Павловского дворца. А. И. Зеленова, которая была основным докладчиком на совещании, предложила на обсуждение новое название Павловского дворца-музея — «Музей художественного убранства русских дворцов» и при этом заметила, что такая формулировка не совсем удовлетворительна, так как не отражает специфики Павловского дворца. Но зато она дает большой творческий «простор для построения экспозиции, который должен быть использован без нарушения специфики памятника». А. И. Зеленова предложила два варианта построения экспозиции музея: первый — это «отражение облика интерьеров всех пригородных дворцов Ленинграда». Второй — «показ дворцовых интерьеров конца 18-го – начала 19-го вв., отражающих все этапы стиля классицизм». Выступившая затем Вера Владимировна Лемус (в то время заместитель директора Центрального хранилища) отметила, что «Предложенное название музея по существу правильно, но формулировка громоздка и в дальнейшем должна быть уточнена. 1-ый вариант решения экспозиции (показ интерьеров всех дворцов) по целому ряду соображений не оправдан, содержание памятника подсказывает второй вариант. Дворец должен быть показан, как памятник конца 18 – начала 19 вв., но на фоне развития русской и мировой художественной культуры»[18]. Подобную позицию высказали и другие участники совещания, в частности А. М. Кучумов также посчитал «формулировку темы неудовлетворительной»[19]. Однако какого-то более приемлемого названия так выработано и не было (хотя в постановлении совещания было записано: «уточнить название музея в плане точного отражения намеченного профиля музея») и эта громоздкость формулировки привела к тому, что с течением времени это название трансформировалось в более привычное — Павловский дворец-музей. Что же касается варианта построения экспозиции с показом интерьеров всех дворцов, то он был единодушно отвергнут.

Дальнейшее юридическое оформление нового музея выглядело следующим образом: 27 июля 1956 года был издан приказ Управления культуры Ленгорисполкома № 239, в котором говорилось: «Объединенное хозяйство впредь именовать — Павловским парком и Музеем художественного убранства русских дворцов конца XVIII и первой половины XIX вв.»[20]. А 25 августа 1956 года появился приказ по Павловскому парку и Музею художественного убранства № 102. В нем отмечено: «Приказываю считать Центральное хранилище музейных фондов пригородных дворцов-музеев г. Ленинграда объединенным с Дворцом-музеем и парком гор. Павловска»[21]. Директор — А. И. Зеленова.

Несомненно, в создании Музея художественного убранства сыграл свою роль и субъективный фактор. За одиннадцать лет прошедших после учреждения Центрального хранилища музейных фондов некоторые его сотрудники настолько сроднились с музейными коллекциями, что абсолютно не желали с ними расставаться и возвращать их куда бы то ни было, даже в Павловский дворец-музей, готовящийся к открытию. По сведениям А. С. Елкиной инициатором объединения была А. И. Зеленова. И сделано это было для того, чтобы «не тратить времени на бессмысленную перепалку с руководством Центрального хранилища музейных фондов пригоро¬дов Ленинграда и раз и навсегда обеспечить будущее Павловского дворца-музея...»[22]. Не секрет, что эта ситуация повторялась и в дальнейшем: как только какой-то музей готовился к открытию или открывался у него возникали проблемы с возвратом коллекций.

Окончательное юридическое оформление Музея художественного убранства можно отнести к 1959 году. 3 июля появился приказ Управления культуры № 119, в котором предписывалось: «Директору Павловского парка и Музея т. Зеленовой А. И. в связи с интенсивным восстановлением пригородных дворцов и павильонов, а также задачами улучшения экспозиций, открытых для обозрения объектов представить к 1/XI-59 г. предложения об использовании и распределении фондов Гатчинского и Александровского дворцов, в соответствии с перспективами восстановления и развития музеев и парков Павловска, Пушкина, Петродворца и Ломоносова», а Отделу культурно-просветительной работы: «Рассмотреть и утвердить до 1 декабря 1959 г. представленный директором Павловского парка и музея т. Зеленовой А. И. план распределения фондов Гатчинского и Александровского дворцов между музеями парков городов Павловска, Пушкина, Петродворца и Ломоносова»[23]. Таким образом, была юридически закреплена практика выдачи предметов из довоенной коллекции Гатчинского и Александровского дворцов-музеев в другие музеи, существовавшая еще с начала 1950-х годов в Центральном хранилище музейных фондов. И, к сожалению, эти выдачи не ограничились только пригородными дворцами Ленинграда и ленинградскими музеями. Предметы Гатчинского дворца-музея, к примеру, разбросаны по всей стране.

Таким образом, Музей художественного убранства — это некий синтетический вариант музеефикации дворца. Это, безусловно, не тот Павловский дворец, каким он был в XIX веке, и не тот Павловский дворец-музей, каким он стал к 1941 году. Но это и «не музей во дворце» в чистом виде (если можно так выразиться), так как его устроители, благодаря использованию предметов аналогичных «исторически павловским», и благодаря реставраторам, блестяще, можно сказать, эталонно восстановившим декоративную отделку залов, сумели создать полное ощущение подлинности интерьеров. Но это всего лишь иллюзия подлинности, а не сама подлинность!

Создание этого музея было продиктовано исключительно «внешними» обстоятельствами — отказом от музеефикации Гатчинского и Александровского дворцов. В тот момент казалось, что их возрождение как музеев невозможно, поэтому создание Музея художественного убранства было абсолютно оправданным. Однако нельзя не заметить, что его создание рассматривалось как временный вариант. И уже открытие Гатчинского дворца-музея 8 мая 1985 года должно было привести к пересмотру этого временного варианта музейного строительства, что и попытались тогда осуществить — возврат коллекций начался, но так и не был завершен. А активные работы по реставрации Александровского дворца делают еще более актуальной проблему возрождения пригородных дворцов-музеев. Вместо Музея художественного убранства русских дворцов конца XVIII и первой половины XIX вв. должны возродиться три дворца-музея: Павловский, Гатчинский и Александровский, потому что каждый из них уникален для русской культуры и русской истории.

Закончить хочется еще одной цитатой. В книге, посвященной памяти А. И. Зеленовой, вышедшей в 2006 году, приводится ее последнее письмо в Главное Управление Культуры Исполкома Ленгорсовета от 22 декабря 1978 года (напомним, что реставрация Гатчинского дворца началась в 1976 году). В нем, в частности, говорится: «В связи с тем, многие предметы убранства из залов Павловского дворца-музея переданы в восстанавливаемые дворцы Пушкина и Петергофа, и предстоит передача нескольких тысяч экспонатов (люстры, ковры, картины, мебель и др.) в Гатчинский дворец-музей — необходимо в ближайшее время произвести полный демонтаж и создание новой экспозиции во всех залах Павловского дворца…»[24]. [выделено мной — В. С.]

Весьма знаменательно, что вышло это высказывание из-под пера одного из инициаторов создания Музея художественного убранства, который, наконец, должен уступить свое место подлинному Дворцу-музею «с документально обоснованной экспозицией интерьеров»[25].